Этот мир. Подземный мир. Это первый лист осени. Он опал с дерева жизни, с дерева смерти, с дерева Вселенной. Весь остальной тоже скоро засохнет, скоро сгниет, скоро станет серым, обратится в пепел от костра поутру. Каждый день я иду по истоптанным тропам Нижнего мира. Я вижу адских гончих, спящих среди костей и черепов, часто рычащих друг на друга. Я вижу фурий, летающих под самым сводом мира, их кожистые крылья все в дырках, люди привыкли, что через них проступает свет от солнца, но я ничего не вижу. Темнота. Этот мир пропитан ей. Кто-то режет золотые нити, кто-то ведет суд, кто-то перевозит души, а я уговариваю мертвых навестить мой мир. Другие боги смерти ведут мертвых в котлы, я же отправляю их на поля забвения. Лучшая из смертей, если так можно сказать. Я слышу голоса, которые молятся не тем богам. Они просят о жизни или о здоровье других, над ними уже нависла темная дымка. Чаще всего, именно от последних слов зависит решение. Приду ли я? Зачтется ли тебе? Матушка покинула нас пару месяцев назад, ушла к Деметре. Язык не поворачивается назвать ее бабушкой, она, наверное, считает меня ошибкой, которая закрепила все. Без матушки в Аду особо пусто, ощущение, что отец потерял любимую игрушку. Без нее и он сам не свой, и никто ему не поможет. Цветы в ее саду покорно ждут ее прихода, а я издалека наблюдаю за ними. Живые цветы в мертвом мире. Они совершенно другие, не такие, как на поверхности. Я не знаю, как их описать. Их растит сама богиня, но не в том месте. Я чувствую их свечение, но они все равно темные. Сегодня была обещана Война, все боги давно знают исход, если, конечно, кто-то не вмешается. Я в первую очередь знаю исход, чтобы помнить, кто меня ждет. Если расценивать жизни людей, то они зарабатываю балы. Отдать хлеб прокаженному, спасти ребенка из реки, спасти девушку от грязных людей, а может быть, просто тихо жить, так получается не у всех, но все же. Скоро будет утро, в подземный мир со спертым воздухом повеет прохладой. Одной из голов Цербера будет особо не спокойно. Правая голова будет кусаться, я так и не знаю, чем это вызвано. Я буду сидеть в своей комнате, и вышивать, пока не придет время. Вышивать на лоскутке алые розы, словно представляя, что я все же могу держать в руках что-то живое. Я случайно проткну палец иголкой, из него потекут золотые капли. Они будут красиво блестеть, падая на пыльный и черный пол, а после пропадут, как и сама рана. Я бы сказала, что боги забавные существа, но язык не поворачивается. Пора. Пора двигаться на одну из битв, на поле которой уже лежат мертвецы. Все их считают мертвыми, но не боги, боги видят совершенно другую картину. Почему люди возвращаются из царства мертвых? Потому что они поговорили с богами, точнее со мной, с остальными бесполезно разговаривать. Я видел Смерть, она была добра ко мне. Если ты слышишь такие рассказы, то не обольщайся, не факт, что это и тебя касается. Бывают две причины возврата. Первая, это то, что твое время еще не пришло, ты умрешь совершенно другой смертью, твоя миссия еще не выполнена. А вторая, это мое мягкое сердце. Смерть любит жизнь, как бы это забавно не звучало. Я люблю рассказы о жизни, я люблю наблюдать за жизнью. Это подкупает и заставляет завидовать. Но я не испытываю эмоций, просто знаю, что что-то не так. Я что-то чувствую, только не пойму, что. Почему жизнь вызывает такой трепет? Проплывая мимо самого темного места Ада, я вижу глаза. Три пары глаз, красных, словно всю кровь мира вылили в шесть котлов. Эта кровь огнеопасна, она загорится, вспыхнет, взорвется. Глухое рычание, шипение и пугливые стоны душ. Один из судей, самый неподкупный и свирепый. Глаза опускаются, слышится истошный крик и рык. Цербер выбирается из темноты, так как дерется между собой, рвя душу на куски. Чем же провинилась та? Люди, следите за хвостом, той самой подколодной змеей. Она гораздо несправедливее, чем вечно мстящий Минос. Выход Подземного царства может быть где угодно, он не один, его не стоит искать. Вечный скиталец желаний подземных богов и мирских душ. Я снова прячу руки в широкие рукава, это снова традиция. Я богиня, богиня смерти, повторяю я каждый раз. Но я не хочу убивать, тем более, почем зря. Шаг, другой, и меня слепит солнце. Глаза, привыкшие к темноте, страшатся его, словно сам Гелиос желает выколоть их. Тихая походка, словно я не шагаю, а плыву. Каждый бог прокладывает и отслеживает все по-своему. Я вижу черную дымку, она ведет меня к полю сражению. К полю бойни, кровавой жатвы. Деревья пытаются скрыть всю боль этого места, тут не слышно сверчков, тут спрятались цветы. Тут слишком много богов. Это театр в несколько актов. Арес и_или Афина со своей свитой, разношерстные боги, которые черт знает, что тут забыли, и лишь потом чистильщики. Если задержишься, то собьешь всю постановку, случится непоправимое. Именно это и подготовила мне судьба. Но опоздала не я, я не поспешила. Однако теперь эта встреча будет непоправимой, будет испытанием. Мы на одной стороне, но у нас разные взгляд. Все взгляды устремляются в небо. Мой - стеклянный, голубой, холодный. Словно тонкий лед над самым глубоким озером. Словно юная дева смотрит слепыми глазами старца. Чей же взгляд я встречу? Пробираясь сквозь высокую траву я не смотрю на стрелы, мечи и доспехи, я не смотрю на кровь. Столько боли и страха роняют на полях битвы люди. Еще не всех добили, кто-то еще вонзает копья, кто-то еще борется на мечах, но их подавляет количество. Все окрашено в красный. Неуместное полотно, его хочется разорвать, перекрасить. Они не заслужили той боли. Лица все в багровых каплях, варвары вытирают лица и усмехаются, пиная ногами мертвых. Но это не так, они еще живы, они шепчут. Макария, душенька, спаси. Макария, мне больно, прошу, помоги. Макария, пусти еще на день, позволь отомстить.
— Тш-ш-ш-ш, я выслушаю молящих и помогу достойным, но сейчас я чувствую большую боль. Вашего друга пытает чуждое этому миру существу, я помню вашего друга. Я должна прийти на его бешеное сердцебиение. — Этот шепот тих, его слышат все мертвые на этом поле. Этот шепот приглушает боль, которая терзает их. Все боги чужды этому миру, но я не вижу это порождение. Я пыталась глядеть его очами, но они слепы. Медленный шаг, который покрывает километры, главное не потерять эту заветную дорожку. В жилах бурлит кровь, а на траве она уже остыла. Истошный крик вырывается из самых глубин организма, а в лесу все равно не слышно его. Душа рвется в мои объятия, чтобы найти покой, но что-то ее не пускает, привязывая прочными нитями прямо к телу. Оно пробует кровь, Оно жаждет еще, но оно еще не наигралось. Эта кошка оказалась слишком опасной для местных мышей, что-то явно при задумке Демиурга пошло не так. Голоса меня сбивают и направляют, показывая ложные тропы, стараясь быстрее спасти себя. Я скоро буду, подождите еще чуть-чуть. Я помню этого юнца, когда-то мы с ним уже сталкивались, но тогда он меня не видел. Маленькая девочка, дочь фермера, посланная за водой, провалилась в колодец. Невинное дитя, я думало, что твой день пришел, мне так жаль, что я ошиблась. Ты видела две руки, они обе тянулись к тебе, дитя. Я хотела забрать тебя в лучший мир, в тихий мир, унести на руках, прижимая к груди. Но ты выбрала его руку, он спас невинную, он стал спасителем, это словно почистить добела простыню.
— Здравствуй, Деймос. Приветствую и тебя, мальчик. — Голос, словно костер из последних сил старается выжить. Словно последние искры догорают в пепелище. Этого достаточно, чтобы вывести бога из безумия, обратить его кровавые и жадные глаза на себя. Видел меня и страдалец. Твое время пришло, осталось лишь протянуть руку.
— Тебе понравилась битва, Деймос? Она была занятной, Деймос? — Словно кто-то медленно точит меч в ночи. Среди деревьев, в глуши, кто-то точит меч. Такой голос ты слышишь? Я медленно приближаюсь к Ужасу, слабо улыбаясь. Улыбка Смерти, снова это звучит нелепо. Природная ошибка. Ребро монеты. Каково встретиться с тем, чего не должно быть, Ужас? Каково встретиться с тем, что есть в каждом сердце, Блаженная?