Танатос очень старался принять это проживание в человеческом теле как работу, как часть его божественных обязанностей. И, как и в своей обычной работе, он старался выработать какую-то систему. Он сам для себя точно решил когда-то очень давно, как и кого забирает, что делает дальше и тому прочие вопросы по списку важных дел бога смерти. Сейчас он точно так же пытался все упростить для себя. Залезал в память Эдриана, пытаясь найти крайне похожую ситуацию и просто принимал то же решение, что и было принято когда-то давно. Только в тех случаях, когда ему не удавалось найти подсказку в памяти, Танатос поступал так, как ему хочется. Достаточно простая система, не требует лишних затрат, не требует от Танатоса понимания своего человека, как и любого другого человека. Он решил провести весь этот период просто в системе ожидания, постоянно обращаясь к книге, которую из-за повышенного количества сцен, которых не показали бы по центральному телевиденью, он не хотел изучать за один присест.  Точно так же и сейчас, когда к Мэрдоку завалились личности, которые за почти три недели он видел впервые, что о чем-то уже может говорить, и предложили ему «отдохнуть и расслабиться» бог обратился к памяти своего сосуда, вспомнил друзей, с которым он один раз даже утопил когда-то квартиру отца, в те прекрасные времена, когда два других горе-брата учились где-то далеко, а так же  всплыли ещё несколько удивительных историй, после которых Танатос предположил, что это нормально согласится.
  Через три часа, после того, как он вышел из лофта с друзьями (какое-то омерзительное слово, всегда находился все новый повод, чтобы день Танатоса был испорчен каким-то отвратительным событием из жизни Эдриана) он был на пороге дома, который точно видел первый раз в жизни. Причем, и в жизни Мэрдока, и уж тем более в жизни бога. Впрочем, ладно, все было не просто так. Он не случайно назвал этот адрес таксисту, доплатив пять баксов (кажется, Танатос дал тому бумажку, на которой было два нуля и единица, но это не важно), чтобы тот довез его не туда, куда ему приказали сомнительный личности, вытащившие Эдриана почему-то в понедельник до самой ночи, как они убеждали, расслабляться. За два дня до этого было совещание кафедры, на котором кто-то упомянул, что Лили Айвс что-то слишком часто начала пропускать занятия и что каких-то преподавателей начинает это волновать. Краем глаза от нечего делать он посмотрел на информацию, в которой в том числе был написан и адрес проживания. У Эдриана хорошая память, чтоб его. Кажется, когда-то давно он сам сидел в комиссии и принимал у неё документы, что только усугубило сейчас положение бога. Впрочем, не только сейчас, но это уже отдельная статья.
Совсем немного растрепанный: волосы не то, чтобы не уложены, но становилось заметно, что он оброс со своим обычным состоянием, рубашка не заправлена в брюки, а пиджак потерян где-то ещё два часа назад, галстук немного распущен, что выглядело нормально без пиджака. Ничего не обычного. Ну, ещё он нажал на дверной звонок лбом. Несколько раз. Вроде как очень много раз. Да, это единственная странная вещь. Ну, и ещё то, что он приехал к Ате. Но если первую странность он понял, когда у него внезапно заболел лоб и он благоразумно перестал это делать, то вторая странность как-то не спешила доходить до его божественного ума.
Дверь спокойной открылась. Ата посмотрела на Танатоса, Танатос посмотрела на Ату. Одна фраза. Дверь быстро закрылась. Удивительная история. Есть завязка, кульминация, неожиданный конец. Только вот если бы Танатос уходил каждый раз, когда перед ним закрывали двери, в мире бы сейчас было явно перенаселение. Он ещё несколько раз нажал на звонок, на этот раз рукой. Но, внутренний голос подсказал ему, что второй раз великий призыв богини безумия так не сработает. Поэтому он с совершенно спокойным видом, разве что совсем немного в какой-то момент, пожав плечами, обошел дом, благо, Лили жила на первом этаже, божественной магией высчитал нужное окно, не менее божественной магией пробрался к нему и… сразу же ударил всеми возможными физическими способностями Мэрдока по стеклу. Хорошая новость – успех, стекло разбилось, путь открыт. Плохая новость – это больно! В кулаке теперь были осколки стекла, вся ладонь была залита кровью, а сам Танатос даже соизволил ознаменовать это событие сдавленным стоном и поморщиться. Впрочем, это не было трагедией года, тем более, он знал, что может в любой момент поправить это. На это же уходили все его божественные силы, хоть когда-то надо их использовать. Но, сам не знает почему, решил заняться этим не сейчас. Он продолжил выбивать стеклышки из рамы, причем, сделал это очень быстро, и так же быстро перелез через эту самую раму, оказываясь внутри комнаты, в которой было что-то разбросано на полу.
- Ата, - Танатос не любил называть кого-то по имени. Это сразу как-то обособляло бога или смертного. Он для каждого искал слово-заменитель, которое его бы не так сильно задевало, как могло бы, но и не заставляло Танатоса его как-то обособлять. Для Аты такого не получилось. Самыми близкими словами были «чокнутая» и «заноза», но что-то ему подсказывало, что это не будет соотвествовать части «не задевает». – Я хотел поговорить… - отряхивая себя от стекла, говорил Танатос немного сонным голосом.