Летать. Ловить потоки ветра, планируя, при этом даже не двигая крыльями, или создавать свой ветер, резкими, может быть даже тяжелыми движениями крыльев с густым черным оперением. Вспарить над землей в одно мгновение, оставляя края, в которых он больше не нужен, в которых ему не рады. Любимая часть работы, во все времена. Редкий бог обладал такой же прелестью. Это то, что с чем Танатос был рожден. Он готов поспорить, у него раньше первого шага, был первый полет, планирование или как минимум взмах крыльями во всю длину. В обоих мирах он летал уверенно, только туда, куда ему нужно было. Даже над Стиксом, когда возвращался на родные берега к редко посещаемому дому, он проносился вихрем над поверхностью воды, огибая все препятствия, едва касаясь кончиками крыльев вод. Почти никогда не пользовался классическим способом перемещения по самым известным водам мира мертвецов. Только когда ему нужно было переговорить с именитым перевозчиком, а по совместительству младшим братом и коллегой, что продолжает путь всех тех, кто уже повидался с Танатосом. Танатос мог просто вспарить в небеса, оставляя все проблемы позади, зная, что есть от силы два десятка богов, которые его догонят, и едва ли двое, кому на него не всего равно. Временное решение всех проблем. И от того, сейчас, когда нависла самая большая проблема в жизни бога, ему было тошнее всего. Дом его постоянно ждал Гипнос, что было не лучшей новостью года, а теперь ему ещё и приходилось постоянно выходить из дома на работу. И если в ещё две недели назад Танатос бы радовался возможности побыстрее свалить от кучи божков и стонущих душ для выполнения своего долга, то, для чего он был рожден и для чего предназначен, то выходить читать лекции, которые как-то должны были жизнеутверждать и помогать студентам в будущем помогать другим людям не думать о смерти, как о самом красочном из исходов, было чудовищно мерзко. Он, конечно, уже чуть-чуть понял, как все это преподавание должно выглядеть. Тем более, в стародавние времена на него повесили отпрыска Аида. Там была исключительно практика, но все-таки лучше, чем ничего.
У Эдриана тоже был такой способ забыться. И от работы, которую мужчина любил так же, как Танатос свою, и от всех его многочисленных интрижек, из-за которых бог не мог пройти по университету, при этом не выудив и сознания мужчины несколько очень неприличных воспоминания по поводу случайно походившей мимо студентки. Он ездил на машине. Так чтобы далеко, чтобы ветер в волосах, чтобы чудом вписываться в поворот, чтобы был слышен мерный звук двигателя, чтобы немного проворачивались колеса, когда он со старта выжимает педаль газа на максимум.  Что-то напоминает, нет? Первый раз, когда бог сел за руль машины, он даже не смог её завести. Отличный результат. Дальше он долгое время искал альтернативные способы передвижения по городу. Знаете, нашел очень много и был почти доволен. Но когда одна коллега сказала, что это очень не похоже на Эдриана, что он приезжает не на машине, Танатос буквально заскрипел зубами. Соврал, что та в ремонте, и решил в этот же вечер пойти вспоминать или заново учиться, как эта штука работает. Да, по сути тут тоже одно легкое движение и можно устроить полный разворот или падение камнем, только вот с обрыва какого-нибудь. Но все-таки бог как-то больше привык, что ему это одно легкое движение надо совершать крылом, которое он полностью чувствует, которое ловит потоки ветра и вообще не является большое металлической жестянкой, которая частенько по всему миру становилось причиной дополнительной работы для бога смерти.
Танатос знал только несколько дорог. Самой простой и лучше всего запомнившейся была до университета. Просто не хотелось бы делать ещё больше всего того, что было бы совершенно не похоже на Эдриана, а заблудиться точно не в его стиле. Начал он очень уверенно, ехал даже не нарушая правил. На одном из светофоров нашел в бардачке чей-то лифчик – от всей души ударился головой о руль на то, как же ему «повезло» с сосудом. Если бы окна не были затонированы, то на следующий день появилось бы видео «мужчина, которые ведет машину смешнее, чем мартышка», так плохо это давало Танатосу. Ночное время, а у него вообще не включены фары, скорость меняется вообще постоянно, даже не ровном месте и целых три раза он уже выезжал на обочину. Дальше был прямой участок дороги, небольшой парк и, непосредственно, университет. И какой-то мудак в голове Танатоса, скорее всего это тот мудак, которого привыкли называть Эдриан Мэрдок, сказал, что можно немного и разогнаться. Бог смерти даже не уверен, на каком именно моменте он понял, что это была очень, очень плохая идея: когда машина ервый раз врезалась во что-то твердое и, наверное, где-то на 80 кг, когда машина проспользила с основной дороги, когда капл машины уткнулся в дерево, что было больше похоже не на столкновение, а на торможение, потому как ни дерево, ни машина практически не пострадали, или когда его блондинистая голова снова встретилась с рулем, на этот раз, не по доброй воле, на этот раз так, что по лбу потекла тонкая струйка крови.

На несколько мгновений Танатос отрубился. Скорее даже не из-за удара, а из-за стыда. Боги смерти, особенно те, что были ответственны за сбор душ, постоянно выходили в мир смертных, были где-то рядом. И он, тот кто смотрел за всем развитием смертных, за тем, как менялся их мир, с таким трудом ко всему этому привыкает. Не удивительно, ведь он и к своему-то миру не привык, некоторые обычаи которого он всегда считал дуростью. Типа того, что у каждого второго бога был ребенок от смертного. Или что они принимают какие-то дары, слушают мольбы и так далее. В этом плане он скучал по подземному царству. Да, он практически не бывал в своем доме на берегах Стикса, но все равно там все чувствовалось более-менее родным. И никто не поклонялся основным обетателям Аиды, жители его были чужды остальному Олимпу, не любимы ими, но вместе работали как слаженный механизм, темный, уютный… намного лучше всех приторных страстей, присущих светлым богам. И сначала даже Танатос не поверил, когда понесло чем-то… подземным. Незабываемое чувство, когда на тебя смотрит Харон. Конечно, первое впечатление о подземном царстве это темные воды Стикса, воздух пропитанный какой-то мертвячиной, крики умерших тут и там, очередь на берегу из мертвечов разно степени свежести, но все это быстро забывается, когда к каменные берегам подплывает мрачный гондольер, одного взгляда которого достаточно, чтобы прыгнуть в именитую реку даже если у тебя есть необходимая плата. И вот полет с не менее мрачным  Танатосом до этих самых берегов уже не казался таким уж страшным.
Сначала мужчина чуть сонными глазами посмотрел на перевозчика, отрываясь от руля и просто ещё раз убеждаясь, что это был именно он. Было бы не удобно, если бы Танатос начал обращаться к мистеру Бекеру «брат». Окружающие могли бы ещё и понять такое полярное изменение отношений между ними, мало ли что могло произойти и так далее, но вот сам Алиссандр, особенно не будучи профессором психологии и не в состоянии сейчас свалить все это не стрессовую ситуацию, стрессовый образ жизни и вообще сотрясение мозга, не понял бы такого обращение.  Эта встреча как глоток кислорода на дне океана. Как будто никакой аварии с богом смерти в главной роли не было.
- Лучше бы ты сказал, чтобы я не садился за руль вообще никогда. С радостью исполню это условие. –  Фыркнул Танатос, проводя взглядом коллегу по всем показателям, уже окончательно пытаясь осознать, что происходит. И в первую очередь вспомнил, как в этой машине открывается багажник, нашел нужную кнопку и открыв, как раз вовремя. Он несколько раз моргнул, оценивая, насколько сильные повреждения получил. Гипнос уже поведал удивительные истории о том, что сосуд в случае чего можно легко подлатать своей божественной энергией, только вот Танатосу это немного тяжело давалось, в меру того, что обычно его сила заключалась в том, чтобы делать все с точностью до наоборот. Тем не менее, сама ссадина на лбу быстро затянулась, возвращая Эдриану товарный вид, на который вешалась каждая вторая студентка. К этому моменту Харон уже вернулся, и Танатос весьма послушно пересел на место пассажира. Как он мог суди по воспоминаниям Мэрдока, это считалось более опасным местом, а, следовательно, если стиль вождения у всех богов смерти одинаковый, пробудет он в отключке дольше, чем несколько секунд.
- И давно ты принимаешь плату костюмами? – усмехнулся он, двигаясь ещё немного заторможено, удобнее устраиваясь на сидении, которое явно было подогнано не под него, а под его среднестатистических пассий. – Я бы отдал тебе свой, но, как видишь, мы с тобой теперь немного разных габаритов. И в этом случае имеет значение. – Продолжал усмехаться Танатос, открывая бардачок и начиная искать в нем что-нибудь, чем можно вытереть кровь и так, чтобы ему потом тоже не пришлось покупать новый костюм. Лифчик он отбросил сразу же на заднее сидение, как и правила дорожного движения, а права вообще можно было пускать на растопку, правда, их он оставил, как и карту города, а там и салфетки нашел. После чего аккуратно начал вытирать ещё не застывшую и ничего не успевшую испачкать, кроме руля, кровь. Такая домашняя ситуация. Завсегдатые подземного царства. Танатос кого-то убил. Харон кого-то везет. Кстати, об этом.
- Кого я убил? –  Оглядываясь на багажник, зная, что ничего там не может увидеть, но так, для галочки, спрашивал Танатос. Он перестал видеть кому в скором времени придется встретиться с его мечом, а так же почему и кем они были до этого, после всего этого вселения. Минус, который первый раз проявил себя вот так. – И что ты предлагаешь нам с этим делать? – Танатос специально сделал акцент на слове «нам». Он был не фанатом командной работы, а даже весьма наоборот. И сейчас тот факт, что, он он предлагал сотрудничество и сам если не считался воьсмым чудом света, то точно из-за него где-то в садах Персефоны завяли лучшие цветы. Это был его способ сказать благодарность или выразить симпатию.

- Считай, что тебе повезло. В следующем семестре у вас экзамен по психофизиологии, ты бы его завалил. – Спокойно отвечал Танатос, нагло перенастраивая на некоторое время под себя зеркало заднего вида, чтоб убедиться, что у него больше нет крови на его мордочке, ненавистной половине университета, парням за то, что уводит их девушек или популярнее, чем они, а девушкам за то, что… как это тут? Ни разу не позвонил? Что-то в этом духе. Как только он увидел своего горе-пешехода, сразу же вспомнил своего студента. Эдриан помнил каждого, кто у него учился, с какими отметками, даже тех, кто уже давно выпустился и, наоборот, только поступили. С одной стороны, это хорошо, когда в память твоего сосуда лежит вся необходимая информация. С другой стороны, это очень, очень плохо, когда Мэрдок практически не задумывается и не спотыкается в разговоре с кем-то именно по частям как зовут, куда идти и что делать.
Спокойно кивнув, мужчина вышел из машины, проверяя наличие бумажника и телефона. Обычно Эдриан, когда та шел, поигрывал ключами от машины в руке, но сейчас в последнюю очередь стоило волноваться об этом. Он дошел до магазина, ища в воспоминаниях своего человека, что стоит делать, чтобы не открыться всему миру о том, что ты бог смерти, который не отказался от своих привычек убивать кого-то каждый вторник. А в идеальном вариант даже не выглядеть пьяным или душевно больным. Как на зло, у Мэрдоков не было ни сада, ни дачного домика, что там, новое поколение вообще даже кактус могло убить. Но у него было много девушек. А некоторые из них любили поговорить. Поговорить о том, что Эдриану совершенно не интересно. Но он все равно это запомнит. С холодной увреенностью он взял одну из тяжелых торговых тележек, закидывая в неё топор, жидкость для розжига, пилу, несколько мелких пачек удобрений, грабли, две лопаты (немного разных видов), ломик и секатор. Если знать, насколько далек Эдриан от природы, то все это выглядело странно. Но в остальном все это занимало в общей сумме не так много места и в общей массе две лопаты и правда выглядели не заметно. Танатос уже даже стоял расплачивался за все приобретенное, благо, богу смерти было глубоко все равно на то, насколько большое состояние останется у Эдриана хотя бы к середине этой гонки, как всегда свободное от обязанностей быть Мэрдоком время смотрел на всех окружающих таким холодным взглядом дохлой рыбы, что продавцу стало не по себе и у того задрожали руки, а студент, теперь его преследовавший, даже замолчал на некоторое время. Только он успел подумать о том, как все хорошо идет, как в ту же очередь, что и он, встала девушка. Бросил короткий отчужденный взгляд, назад к своим делам. Подумал немного. Прислушался немного.
  - Мистер Мэрдок, как не привычно видеть вас в таком месте утром, - Кара, четвертый курс, немного не в его вкусе, из того типа, что не обижаются,  не устраивают трагедии, а может быть даже зовут второй раз.
«Есть хоть кто-нибудь, к кому этот кролик ещё не успел подойти?!» - мысленно ругался Танатос, уже представляя, как вернется в свой привычный образ и первым делом соберет всех, кто подарил ему это удивительное испытание психологом-извращенцем, начиная, непосредственно с Мэрдока.
- Так закупаетесь. Разве у вас нет сегодня занятий? – зачем она это расспрашивает? Детектив, что ли? Как же ему повезло, что она перевелась до того, как начали проходить теории лжи, а то с некоторыми его студентами начинало становится сложно, даже когда он говорил об Эдриане чистую правду. 
- Да, у меня должна была быть практика с третьим курсом, - нацепив оскал, который в том мире обычно называли улыбкой, он мельком провел по волосам, не очень быстро начиная отдаляться от девушки, надеясь, что она поймет намек, - но ты помнишь, их там не много, а многие не смогут сегодня прийти, - мельком глянул на призрака паренька, стоявший рядом, - так что я все перенес. – Нет, не отвязалась. Вот же шь! Да что там, прицепилась и идет рядом, увлеченно говорит о чем-то. Танатос уже задержался разложить все по пакетикам, зашел в магазин купить сигарет и бутылки чего-то безалкогольного попить, и все равно. Просьбу Харона «никого не прикончить» уже становилось очень сложно исполнить. Даже хотелось спрашивать у мертвого студента, не хочет ли он себе подружку по несчастью, брюнетку, умеет поддержать разговор… и у неё были явные проблемы с отцом. Но все-таки сдержался.  В последний момент он понадеялся, что когда пойдет на парковку, она на пойдет за ним, насколько он помнил, машины у неё нет. Но нет, вызвралась помочь ему донести накуплено. Как дама взяла самый легкий и бесполезный пакет, но помогает. Да.
- Это профессор Бекер там? – сразу же обратила внимание она, резко переключаясь с чего бы она там до этого не говорила. – Какое совпадение, я две недели ищу его, чтобы спросить кое-что по поводу моей курсовой. 
В машине Харон. В кровавом костюме. В машине Мэрдока, вообще-то, но раз она сразу же не заметила, значит пока ещё не совсем беда. Примерно три секунды до того, как она убежит и все равно выглядеть странно. Мужчина хватает студентку за руку, сам роняя все накуплено, да и так, что она уронила, прислоняя к столбу на выходе из торгового центра.
- Кара, милая, зачем тебе история. Не хочешь защищаться у меня? Ты была лучше на курсе, - ну это хотя бы правда. Черт, как поперек горла Танатосу эта близость, прикосновения, слова полушепотом, ловить на себе глада влюбленных глаз. - Тем более, ты же переехала в новую квартиру, верно? Не хочешь её обжить? – давя взглядом, пожирая, так, как это сделал бы Эдриан, говорил он. Стоило ему только так заговорить, поправить волосы, распустить галстук и посмотреть заманивающее, как все его уже обожали. Удивительно, почему он курс гипноза не ведет. Наверное, чтобы оставить все тайны при себе. Танатосу было это противно. Противно, что здесь он ненавистен сутью своей тут, но любим всеми в своем присутствии, а в том мире, ненавистен в любом виде, и только те, кто понимали суть его, могли хотя бы не ненавидеть смерть.

Дошел до машины уже один. Немного растрепанный, с прокусанной нижней губой и без одного пакета покупок. Закинул на заднее сидение все купленное и сел назад, очень резко захлопывая за собой дверь.
- Ни слова, - угрожающе буркнул он глядя на Харона, хотя на самом деле там было больше просьбы и мольбы, чтобы не терпеть это ещё дольше. Только в его, смертельно-подземном смысле. То есть через угрозы и хамство. – И ты тоже. – Обернулся он мельком на мертвого студента, снова сверлившего взглядом профессора психологии.